Кундуз — Гардез

Выходим на вершину. Вон там, внизу на дороге, разбитые машины, чадящие подбитые БМДэшки¹. Уже не боясь, бегают между ними солдаты. С обеих сторон окружают, как сдавливают узкую дорогу, горы. Вот только уже не слышно стрельбы, закончен бой. Теперь вниз, а там по машинам и домой.

— А у нас дома горы тише, красивее, спокойнее, — осматриваясь и легонько вздыхая, говорит Лёха.

— А у меня дома вообще гор нет, — хохочу я, — век бы их, проклятущих, не видеть.

— Ничего ты не пони… — и, не договорив, падает навзничь Лёха, и я рядом падаю. Дальним эхом доносится хлопок выстрела.

Убил тебя, Лёха, снайпер. Пуля в левый глаз попала, а правый так открытым и остался, ты даже рот закрыть не успел. И оба мы не услышали выстрел.

— Лёха! — рвётся к нему второй номер.

— Лежать! — кричу я и прячусь от снайпера за Лёшкино тело.

— Ловить его, суку, будем! — кричу я бойцу. — Ты из ПКМ² бьёшь! Очередь. Пауза. Очередь. И так пока лента не кончится. Он тебя высматривать и выстреливать будет. Вот тут я его и поймаю. Понял?

Очередь! По противоположной горе бьёт второй номер Лёшкиного расчёта, трясётся его пулемёт. Прочёсывают пули все камушки, все подозрительные места, где мог засесть снайпер. Я, лёжа установив на сошках свой РПКС³, не моргая, до рези в глазах, смотрю на гору. Дрянь дело. Расстояние по прямой — около семисот-восьмисот метров. Много для прицельного выстрела из РПКС, достаточно для винтовки с хорошей оптикой. Очередь. Режут пули из ПКМа горный кустарник, крошат и раскидывают камни. Одна надежда — что не выдержит снайпер — или стрелять начнёт, или со своей позиции попытается уйти. Ещё очередь и ещё. Уже с четырёх пулемётов чешут гору ребята из Лёшкиного отделения ПКМ. Подползли ребята и включились в охоту за снайпером. А на горе нет ничего, нет никакого движения. Затаился «дух»⁴. Не поймать его. Не хочет он в огненную дуэль сыграть. Не будет стрелять. От дороги вверх на горку цепью пошли солдаты. Немного, человек десять. Не наши, то есть не из нашей роты. Видать, из четвёртого батальона ребята. Ясно, будут местность осматривать. Искать снайпера. Тут ему уж не вывернуться. Начнёт стрелять или передвигаться, обнаружит себя. Будет тишком отлёживаться, найдут его. Против десяти автоматических стволов ему с винтовкой не выстоять.

Не выдержал «дух», решил рискнуть, хотел уйти, пусть хоть и под огнём, но уйти. Мелькнул, и за камень, опять мелькнул. Снова чуть показался, и… Задержав дыхание, плавно тяну я курок своего РПКСа. Короткая, на три патрона, очередь. Есть! Попал! Дёрнулся он. Зацепил я его. Хочет он отползти, медленно двигается, очень медленно. Ещё одна очередь. Ну вот, теперь он дёрнулся и затих. Как его тело пули из четырёх пулемётов разорвали, уже не стал смотреть. 7,62 миллиметра — калибр ПКМа, когда очередь из него в тело попадает, так она плоть на куски рвёт.

Достаю бинт, смачиваю марлю водой из фляжки и вытираю удивлённое Лёшкино лицо. Немного крови из него вышло, пуля в мозг попала и на вылет прошла. Закрываю правый глаз. Забинтовываю ему лицо, отвязываю от РД⁵ плащ-накидку и завёртываю его. И… ничего не чувствую: ни сожаления, ни огорчения, ни слёз у меня нет. Только пустота. А ведь мы вместе домой собирались.

Ещё одну плащ-накидку подаёт второй номер Лёшкиного расчёта, хотя теперь уже первый. Эту накидку как носилки используем. Взяли за края, ну, понесли.

А ты, Лёха, и не тяжёлый совсем, нетрудно тебя нести, неудобно только. Как же неудобно, ведь мы ж с тобой дружили. Другие ребята они так… сослуживцы, товарищи, приятели, а вот дружил я только с тобой.

— Убит? — спрашивает незнакомый высокий капитан, кивая на Лёху, когда мы спустились вниз к машинам четвёртого батальона, и, не дожидаясь ответа, распоряжается:

— Давай его к остальным, вот туда, — показывает рукой в сторону грузовой машины из подошедшей автороты.

Несём к машине и закидываем Лёху в кузов. Там в ряд лежат закутанные в солдатские саваны тела убитых. Пахнет в кузове прокисшей и свежей кровью да мертвечиной. На солнце в жару трупы быстро разлагаются, бой уже двое суток идёт, вот только закончился. Те, что уже пахнут, это первые, кого убили. С ними ты, Лёха, на дембель поедешь, не со мной…

Равиль Бикбаев